Уоррен принял душ и переоделся, приготовив на завтра свежий костюм и другие вещи, которые он брал с собой к Мари. Каждое утро между семью и восемью часами он забирал Уби из дома Мари, отвозил в свой номер и запускал в дверь, не будя своих мексиканских гостей.

– Ты можешь оставлять собаку здесь, – сказала Мари. – Я накормлю ее, если ты вернешься поздно.

Уоррен объяснил, что Уби привыкла по вечерам гулять вдоль канала. Это был способ, которым Уоррен сохранял за собой определенную долю независимости. Ни к чему слишком много семейности, ни к чему это… пока. Это было то, что он думал, но не то, что он объяснил ей. Однако Уоррен знал, что Мари все понимала. Во всяком случае, она никогда не спорила и не делала критических замечаний.

– Что происходит у тебя с Высокой Мари? – спросил вчера Рик.

– Что ты имеешь в виду?

– У меня есть глаза. И не у меня одного. Некто живущий поблизости от Мари пару раз видел вас вместе, ребята. А слухи у нас расходятся быстро.

Уоррен не пытался найти определение тому, что происходило у него с Высокой Мари. Он сам не был в этом уверен. И не хотел об этом думать. Или даже знать.

Уоррен уже собирался уходить из номера и почти собрал вещи, аккуратно уложенные на спинке кресла рядом с дверью. Но его охватили сомнения. Чарм позвонила именно в эти два его успешных дня. Если я не отвечу на ее звонок, то буду над этим думать и волноваться. Буду чувствовать себя в чем-то виноватым. Она по-прежнему имеет надо мной какую-то странную власть. Смешно, конечно, но это правда.

Он набрал хорошо знакомый номер. Телефон был занят. В течение нескольких минут Уоррен швырял теннисный мяч, а Уби упорно гонялась за этим мячом по ковру, разыскивала и приносила, а затем, пыхтя и виляя хвостом, бросала его к ногам Уоррена. Он попробовал позвонить еще раз. Опять занято. Уоррен покинул апартаменты.

23

– Сколько вам лет, миз Баудро? – приятным голосом спросил Уоррен.

– Ровно сорок. Мне будет сорок один в следующем месяце, четырнадцатого августа.

Джонни Фей посмотрела прямо на женщину приблизительно ее возраста, сидевшую в первом ряду присяжных, и улыбнулась.

– А где вы родились и воспитывались?

– В городе Одэме, штат Техас, неподалеку от Корпус-Кристи. Совсем маленький городишко. Хлопок, земляной орех, карликовый дуб. Мой папа был владельцем заправочной станции “Эксксон”. Мама помогала ему управлять этим предприятием. Я тоже некоторое время проработала там, качая бензин. Я сама могу поменять масло в машине. Папа по совместительству был еще и проповедником – учил меня священному писанию. Он ушел из жизни около пяти лет назад.

– У вас есть братья или сестры?

– Два брата, но они убиты во Вьетнаме. Я думаю, что они были теми, кого можно назвать невоспетыми героями. Теперь у меня одна сестра, и она по-прежнему живет в Одэме вместе с мамой. Я навещаю их всякий раз, когда представляется такая возможность.

– Расскажите о том, что случилось с вами после отъезда из Одэма.

Альтшулер выступил с протестом.

– Ваша честь, мы здесь не для того, чтобы выслушивать душещипательные истории из дешевых романов. Подсудимая обвиняется в умышленном убийстве.

– Да, но, тем не менее, давайте ее выслушаем, – сказал судья Бингем.

Джонни Фей, одетая сегодня в простое темно-синее закрытое шелковое платье, рассказала историю своей жизни присяжным и переполненному судебному залу. Ранний неудачный брак. Борьба за самообразование, хотя она по натуре всегда была трудолюбивой девчонкой. Чудесный опыт, полученный в двадцать один год, когда ей посчастливилось победить на конкурсе красоты. Джонни Фей была горда тем, что ей впоследствии выпала честь представлять Корпус-Кристи и на конкурсе “Мисс Техасский Карнавал”.

Она рассказала о том, как перепуганной провинциальной девушкой впервые приехала в Хьюстон. Ей пришлось поддерживать себя, зарабатывая на жизнь танцами. Пришлось отсылать деньги и матери, которая жила в трудных условиях. Потом был второй неудачный брак. Джонни Фей устремила взгляд на присяжных.

– Это мое несчастье. Я не умела выбирать. Мне никогда не везло с мужчинами.

Детей не было. Это постоянная боль, жившая внутри нее. Она жалела, что не завела их, а потом стало уже слишком поздно. В конце концов ей выпал счастливый шанс: работа по управлению ночным клубом, что она до сих пор и делала. Это была тяжелая работа, служебные часы были не нормированы, и приходилось сталкиваться со странными людьми. Но жизнь полна подобных компромиссов – Бог не создал этот мир совершенным.

– Как вы познакомились с доктором Клайдом Оттом?

Он пришел в ее клуб года четыре назад. У него была подружка, которая работала там танцовщицей. Он представился Джонни Фей. Они стали друзьями.

– В первое время вы были просто друзьями?

– О да! Я уже не была наивным ребенком. Я не хотела торопиться с такими вещами. И к тому же я знала, что он женат.

– Но затем вы стали близки?

– Очень скоро. Да, чрезвычайно близки.

– Как вы относились к тому факту, что доктор Отт был женатым человеком?

– Мне было не по себе, но он сказал, что очень несчастлив со своей женой. Меня всегда трогали такие печальные истории. Я влюбилась в него. Я ничего не могла с собой поделать.

– Любовь – это очень сильное чувство, – сказал Уоррен. – Расскажите нам, если не возражаете, каковы были ваши отношения с доктором Оттом.

Шерон умерла такой трагической смертью. Джонни Фей помогла Клайду пережить это. Но он очень много пил, курил марихуану и нюхал кокаин, чего она терпеть не могла, потому что наркотики свели в могилу одного из ее братьев. Джонни Фей давала Клайду советы по поводу его капиталовложений, по поводу здоровья: посылала его к целителю-травнику для серии кишечных промываний, сажала его на “геркулес” и побеги люцерны, умоляла ограничить прием блюд из говядины и свинины. Она пыталась убедить Клайда отказаться от марихуаны и белого порошка. Все оказалось бесполезно.

Клайд хотел жениться на ней. Но она не знала, правильно ли будет, если она согласится на это. Она уже не раз испытывала на себе последствия его ярости. Однажды в присутствии их общих друзей Клайд пригрозил, что убьет ее. Несколько раз, будучи пьяным, он ее избивал. Она умоляла его бросить пить. Он пробовал сделать это дважды, но не смог выдержать. “Иди к врачу”, – сказала она. Клайд отказался, назвав это чепуховой затеей. А потом, в декабре прошлого года, он снова ударил ее, сломав ей скуловую кость. Клайд начал обвинять Джонни Фей в том, что она заглядывается на других мужчин и даже занимается с ними любовью, хотя ни то, ни другое не было правдой. Тем не менее, Клайд становился все ревнивее и все чаще угрожал ей. Вот тогда-то она и поняла, что их любовная связь обречена.

Однако Клайд очень рассчитывал на нее. Надо расстаться с ним легко, решила она. “Давай останемся просто друзьями”, – сказала Джонни Фей Клайду. Она хотела помочь ему смириться с их разрывом.

– И все же вы продолжали встречаться с ним?

– Время от времени, если он обещал быть трезвым.

– Он всегда держал свои обещания?

– Нет, но я переживала за него, поэтому мы встречались.

– Вы по-прежнему спали с ним?

– От случая к случаю. Я женщина слабохарактерная, как мне кажется. И к тому же, он был очень властным человеком.

– Каковы были его отношения с приемными детьми, насколько вы можете судить по вашим наблюдениям?

– Он имел власть и над ними. Он говорил: “Лорна – пьяница, еще хуже меня, а Кен – молодой наркоман”. В ресторане в Далласе у нас произошла та большая ссора. Клайд сказал им, что хочет жениться на мне, из-за этого-то Лорна все и устроила. Клайд опасался, что она поставит нас всех в неловкое положение прямо за обеденным столом, поэтому он отступил и сказал: “Хорошо, может быть, мы и не станем оформлять брак. Мы посмотрим”. Я рассердилась, обругала его и ушла из ресторана. Это было глупо. Я тогда пожалела об этом сразу же.